Танковой Никита: история использования танка как «троянского коня» в Сталинграде

#АндрейАвдей@quality_journal Танковой Никита. Вокруг царили только дым и пламя. Грохот орудий и разрывы бомб сотрясали измученную, израненную землю. Лязгали гусеницы, хрипло трещали пулеметы и с выматывающим душу ревом пикировали штурмовики. Казалось, будто два огромных великана, упираясь головами в закопченное небо, сошлись в смертельной схватке, яростно громя все вокруг. Это был Сталинград, начало великого перелома. Это был ад. - Принять правее! Вперед. Больше ход! Пользуясь тем, что гиганты, увлеченные боем, были заняты друг другом, юркий БТ, скрываясь под покровами дыма, незаметно подкрадывался к полуразрушенной пятиэтажке. (БТ-7 – советский легкий колесно-гусеничный танк выпускался до 1940 года и был заменен в производстве танком Т-34. Всего было выпущено более 5700 танков БТ-7. Они применялись во время похода в Западную Украину и Белоруссию в сентябре 1939 года, в ходе войны с Финляндией, в Великой Отечественной войне и войне с Японией – авт.). Задача была поставлена четко – добраться, замереть, и ждать. Как только начнётся атака, поддержать наступающих огнём, уничтожая пулеметчиков, снайперов и пехоту. Сколько ждать? Неизвестно. Может, день, а может, несколько часов. Самая идея использования танка как «троянского коня» была, с одной стороны, полным безумием, а с другой – единственным выходом. Илья понимал, что в случае атаки БТ жить не больше нескольких минут – расстреляют из пушек. А если проскользнуть ужом под покровом ночи в тыл немцам, то, возможно, есть шанс выжить. «Но очень маленький», - вздохнул про себя Илья. Его экипаж прошёл долгий путь от Минска до Сталинграда. В бесконечных боях и без единой царапины. Только везение не вечно. И кажется, сегодня ему придет конец. - Стой. Глуши двигатель! Танк разочарованно фыркнул и замолчал. Илья облегченно улыбнулся: - Ну что, мужики, проскочили? - Посмотрим, - невозмутимо буркнул механик-водитель, - что утром будет. - Не зуди, Иваныч, - хмыкнул заряжающий, - поживем еще. - Отставить прения. Николай, - командир аккуратно открыл люк, - прикрой, осмотрюсь тут немного. - Есть, товарищ сержант. - Ты еще смирно встань, - хмыкнул водитель. *** Бесшумно выскочив из танка, Илья тенью проскользнул к дому и замер, прислушиваясь. Метрах в двадцати стоял БТ, где-то вдалеке, захлебываясь, тарахтел пулемет. Но здесь было тихо. Кажется, их не заметили. Стараясь не издавать ни звука, сержант осторожно поднялся по лестничному пролету. Никого. Проверив комнаты справа, Илья замер, услышав тихий плач, больше похожий на стон. «Ребенок?». «Ой ёй ёй, оооооооооооооооой ёй ёй». Голос доносился из квартиры напротив. Танкист, не дыша, прокрался сквозь дверной проем и заглянул в первую комнату. Никого. «Ой ёй ёй, оооооооооооооооой ёй ёй». Голос то становился громче, то затихал. Илья прислушался: «.. пропаду, дом погибнет, что делать, ох ты ж, мать честная». «Свои», - понял сержант, и шагнул во вторую комнату. Где из угла в угол, шмыгая носом и горестно вздыхая, бегал небольшой мужичок: - Совсем мало осталось, пришла пора. Илья, как зачарованный, во все глаза смотрел на странного обитателя полуразрушенного дома. Что-то в нем было такое, что заставляло вспомнить детство и ласковой голос бабушки, рассказывающей удивительные сказки о том, как… - … все погибнет, - всхлипнул мужичок и замер в центре комнаты, почему-то уменьшившись в размерах. Плохо понимая, зачем он это делает, сержант достал кисет и шепнул: - Давай сюда. Через секунду необычный жилец исчез, а в голове танкиста раздался истошный крик: - Беги! Илья повернулся к выходу… - Куда, ужа тебе в ежа, в окно, скорее! Махнув рукой на осторожность, подчинившись странному голосу, сержант выпрыгнул в зияющий проем и понесся к танку. Через секунду грохнул взрыв, и что-то больно ударило в спину. Илья оглянулся – вместо дома была груда разбитого кирпича. - Что застыл, как муха в янтаре, - буркнуло в голове, - в танк залезай, подстрелят же. - Напугал ты нас, командир, - заряжающий и водитель смотрели на Илью, как вернувшегося с того света, - думали, все, пропал. - И пропал бы, голова бедовая, - тот же неутомимый голос, кажется, молчать не собирался, - кричу ему, а он как протист гетеротрофный, не шевелится. - Сам не знаю, как выбрался, - сержант потряс головой и улыбнулся, - зато теперь уверен в одном - будем жить, мужики. - Помереть не дам, не сомневайся, - с неожиданной теплотой хмыкнуло в голове, - а теперь пора и … *** - … дырку сверлить, - полковник крепко пожал руку Ильи и протянул орден Красной Звезды, - поздравляю. - Служу Советскому Союзу! За спиной командира сияли улыбками заряжающий и водитель, на кителях которых красовались новенькие медали «За отвагу». - Обратите внимание, товарищ майор, - командир полка повернулся к заместителю, - на внешний вид экипажа, даже пуговицы умудрились начистить, когда только успели? И действительно, когда? Последние дни танкисты не вылезали из-под своего БТ, измотанного непрерывными боями, с утра до вечера занимаясь ремонтом, смазкой, проверкой и регулировкой. Останавливалась работа только ночью, когда измученный экипаж, наскоро поужинав, засыпал. А утром они с удивлением смотрели друг на друга, удивляясь отчищенным комбинезонам, пришитым пуговицам и сияющим ботинкам. Вообще их танк в полку считался легендарным. А после той удивительной встречи БТ Ильи еще и прозвище получил: «заговоренный». Хотя, по правде сказать, экипаж и сам не понимал, что происходит. Иногда танк неожиданно останавливался, невзирая на возмущенный мат водителя, а потом резко срывался с места, лихо объезжая появившиеся на пути воронки. Однажды заряжающий вместо бронебойного снаряда почему-то схватил осколочный, а сержант крутанул башней вправо, хотя цель находилась впереди. И только выстрелив, танкисты поняли, что именно там их поджидала смерть – хитро замаскировавшийся артиллерийский расчёт противника. Таких случаев были десятки, а их объяснений - ни одного. Может, тот странный мужичок направлял действия танкистов? Сложно сказать. Зато Иваныч однажды бросил вскользь: - Удача повернулась лицом, когда наш командир бросил курить. А попробуй тут не бросить, если по ночам в кисете что-то копошилось и чихало, заливисто матерясь: - Гаттерия клювоголовая, апчхи, выхухоль лучеперая, апчхи, рогозуб тебе в устрицу, апчхи, кархародон ты неуважительный, апчхи. Утром же кисет оказывался пустым. После третьей попытки Илья махнул рукой и отдал табак Николаю. - Бросаю, - глядя на удивленного заряжающего, буркнул командир. *** - Правильно, здоровее будешь. Сержант спал и видел удивительный сон. В кисете, удобно устроившись, сидел тот самый мужичок, встреченный в Сталинградском доме. Нахмурившись, он читал крохотную книжку, что-то изредка помечая крохотным карандашом. - Сказки? – спросил Илья. - Пособие для бойца – танкиста, - ответил хозяин кисета, - я ж теперь вроде как член экипажа? - Конечно, - улыбнулся сержант, - все-таки ушел со мной? - Ушел, - мужичок отложил книгу в сторону и тяжело вздохнул, - хороший дом был, справный, и люди в нем жили добрые. - А где они теперь? - Нет их, как и дома, - маленький собеседник всхлипнул, - один я остался, горемыка бедовая. - Кто ты? – мысль, сверкнувшая в голове Ильи, была невероятной но… - Домовой, мил человек, дух жилища людского. Правда, сейчас – хозяин кисета, табаком смердящего. Чтобы не курил больше, ясно? Не прочихаешься с тобой, гиппарион непарнокопытный. - Я бросил, обещаю, больше не притронусь, - рассмеялся сержант, - а зовут тебя как? - Домовым и зовут, - хмыкнул мужичок. - Нет, уже не Домовым, а ТанковЫм, - поправил Илья, - ты член экипажа. Забыл? Танковой Никита, звучит? - Мне нравится, - Домовой задумался и, смакуя, повторил, - Танковой. Согласен, и на Никиту тоже, диопсид твою пескоройку. - Где ты ругаться так научился, - сержант расхохотался, - придумал же, пескоройка. - Ничего не придумал, хозяйка комнаты до войны учительницей работала, детишек учила зоологии. Все полки были заставлены книгами. Я за порядком смотрел, вот и почитывал заодно. Образование, оно никогда не помешает. А ты спи. Умаялся за день. Спи. И под тихое бормотание Домового, Илья провалился в мягкую перину глубокого сна, которая почему-то обняла его со словами: «Сочетание меткого огня и скорости движения - залог успеха в бою. Это особенно важно при борьбе с противотанковыми пушками противника. Получив задачу атаковать пушку, водитель может довести напряжение механизмов танка до самого большого предела, для того чтобы возможно скорее подойти к пушке и, если она еще не уничтожена огнем, раздавить ее гусеницами». *** - Задача ясна? - Так точно! - Сигнал – красная ракета. По машинам! Илья подошел к своей родной БТшке и погладил броню: - На смерть идем. - Да уж, то, что пишут генералы, нам, танкистам, не упало, - вздохнул Иваныч. - Прощаемся? – Николай протянул самокрутку. - Извини, Никита, сегодня можно, - сержант жадно затянулся дымом и закашлялся. - Командир, - водитель взял протянутую самокрутку, - что скажешь? - Сами знаете, - выдохнул сержант, - жить нам всего ничего. - Эх, - протянул Николай, - а я после войны жениться хотел. В небе зашипела красная ракета. - Прощайте, мужики, заводи! Верный БТ взревел двигателем. Илья положил руку на плечо механика – водителя: - Вперед! Главное – скорость, это – жизнь. Или шанс выжить, пускай даже и минимальный. - Больше ход! Танк летел, не обращая внимания на разрывы, поднимавшие землю. - Иваныч, скорость! - Знаю, эх, разъедрить твою в березу, давай, милый, давай! - Правее двадцать, осколочным! - Дорожка! - Огонь! - Стой! - Вперёд! - Давай, родимый, давай, ты же наша ласточка, - сквозь гул моторов доносился хриплый голос водителя, - не подведи. - Справа пушка! - Осколочным! - Принять правее! Принять правее! - Вперед! - Принять правее! - Командир, определись! - Правее! - Есть правее! - Куда! - Ааааааааааааааааа, бл... - Мина! Илья почувствовал, как из носа и ушей потекла кровь… *** - Моим голосом…, ты... - от возмущения у него не было слов. - Что я, - спокойно ответил Домовой. - Нас, своих, на мину! - Да, - Никита отвернулся, - вас, на мину, потому что вы – мой дом. И танк - мой дом, и ты – мой дом! - Как ты посмел, - от ярости у сержанта перехватило дыхание. - Так и посмел, надоело мне плакать, хватит. - Что значит, хватит, - Илья с трудом перевел дыхание. - То и значит, - неожиданно яростно взвился Никита, - думаешь, герои, прорвемся! А вот ни хрена! Померли бы зазря, чтобы звездная свинья в штабе армии новый орден получила. А вы – моя семья, и не дозволю! Понял! Не дозволю подыхать за ради неизвестно чего! Забыл что ли? Домовой прикрыл глаза: - Основное применение слабобронированного БТ-7 предполагает соответствующую тактику действий - ведение огневого боя из засад, с использованием естественных и искусственных укрытий. Это увеличит "живучесть" танка и позволит подпустить вражеский танк на дистанцию, когда от 45-мм снаряда не спасет и 30-мм броня. А вас в лобовую на пушки отправили. На верную смерть! - Приказы не обсуждают, - тихо сказал Илья. - Тот, кто отдавал этот приказ, не видел горящих танкистов, и воя баб не слышал, похоронки получивших, - Никита разошелся не на шутку, кисет нервно вздрагивал, пытаясь выскочить из кителя. - Мы же на мину налетели из-за тебя, - примирительно шепнул сержант. - Не налетели, я сам направил. Лучше гусеницы порвать, чем жизни лишиться, понял? Сашка, друг твой из двадцать пятого танка сгорел, заживо, со всем экипажем. Знаешь, как они кричали? Нет? Около них и семнадцатый погиб, от прямого попадания на куски разметало! Что хоронить? Шлемофоны? А как танки горящие плачут, ты слышал? - Танки? - Они, родимые. В них души вложены стариков и детишек, баб и девок молодых, у станков ночующих. Думаешь, раз броня, так и помирать легко? Эх, Илья, Илья... Осел ты нежвачный, олуша веслоногая, змеешейка китоглавая…. - Никита… - Паламедея озабоченная, хрящ енотовый… - Никита… - Златоглазка луподырая, что? - Прости меня. - Да не виню я тебя, Илюша, - всхлипнул Домовой, - и ярость твою понимаю, и боль, только и нас пойми. - Нас? - Нас, - кивнул Никита, - вы жизнью обязаны не только мне, тут и Полевик расстарался, и Древесницы, девы хвой да берез лесных, информацию сообщили. Извини, что всех уберечь не смогли… - Прости, - улыбнулся Илья, - не я, а ты самый настоящий… *** - …сержант, товарищ сержант! Командир со стоном открыл глаза. - Живой, слышь, Иваныч, он живой! – Николай неожиданно перекрестившись, всхлипнул и протянул кисет водителю, - кури, родной, кури. Мы еще повоюем с нашим командиром, до Берлина дойдем… *** - … на новом танке, изготовленном за счет денег, собранных комсомольцами Сибири. Принимай, старшина. Это дополнение к вашим орденам, заслуженное дополнение. Кстати, приказ о присвоении тебе внеочередного звания уже подписан. Но не будем торопить события. Генерал повернулся вправо. Там, гордо сверкая заводской покраской, светился новый Т-34. - Как вам? Красавец! Согласны? - Так точно! – рявкнул экипаж. - Вот и ладненько, два дня на сдачу и прием техники, а потом… Щелкните на рисунок, чтобы читать продолжение.